Ирина Мельникова - Невеста по наследству [Отчаянное счастье]

Ольга Ивановна медленно протянула руку, охнула, разобрав несколько безжалостных слов в письме Насти, и, покачнувшись, упала прямо в руки графа Андрея…

Очнулась она от прикосновения холодного стекла к своим губам. Граф, склонившись над ней, пытался напоить ее водой, а рядом стоял Райкович с трубкой в одной руке и флаконом с нюхательной солью в другой. Ольга Ивановна попыталась приподняться и обнаружила, что лежит на широком кожаном диване в своем кабинете, а ее голову поддерживает незнакомый молодой мужчина лет тридцати пяти. Меркушева сконфуженно улыбнулась, отвела руку графа, села на диване и огляделась по сторонам. Никого более, кроме этих трех мужчин и ее самой, в комнате не было.

Незнакомец, долговязый, с заметным брюшком и открытым добродушным лицом, никак не походил на молодого графа, каким она запомнила его по фотографии. К тому же он был достаточно небрежно одет, а братья Ратмановы всегда славились особой аккуратностью и элегантным внешним видом. Но если это Фаддей Багрянцев, то где же тогда граф?

— Позвольте представить вам Фаддея Багрянцева, Ольга Ивановна, — опередил ее вопрос Андрей и оглянулся на Райковича, который отошел тем временем к окну и вновь занялся своей трубкой.

Фаддей бережно принял ее руку, пожал ее и мягко произнес:

— Я бесконечно рад познакомиться с вами, госпожа Меркушева! Я слышал о вашей необычайной красоте, но действительность превзошла все мои ожидания! — Ольга Ивановна была приятно удивлена восхищением, вспыхнувшим в бледно-голубых глазах поэта, и, невзирая на некоторое беспокойство, ощутила несомненное удовольствие от того, что он задержал ее руку в своей несколько дольше, чем позволяли приличия. Но в этот момент она краем глаза отметила два быстрых взгляда — откровенно раздраженный Райковича и чрезмерно язвительный графа Андрея, — и тут же ее настроение вновь испортилось. Она вспомнила, какое горестное событие вызвало ее обморок.

Ольга Ивановна отняла свою руку и тихо попросила:

— Прошу вас, господа, садитесь! — и посмотрела на Ратманова-старшего. — Ваш брат уже здесь?

Андрей как-то странно взглянул на нее, но ничего не ответил, а лишь подошел к дивану и вместо предложенного кресла сел рядом с ней. По-прежнему угрюмый Райкович так и остался стоять у окна, и только Фаддей Багрянцев опустился в глубокое кресло рядом с диваном. Но по тому, как он вдруг отвел взгляд в сторону, Ольга Ивановна поняла: произошло что-то неладное.

— Господа, не томите меня! Я вижу, случилось что-то нехорошее!

Граф поднял на нее свои темно-серые глаза, глубоко вздохнул, нахмурился и осторожно спросил:

— Госпожа Меркушева, вы стойкая женщина?

— Я… я не знаю, — Ольга Ивановна почувствовала, что язык перестал слушаться ее, а сердце сжалось от страха. — Не щадите меня, граф! Говорите, что с Настей? Почему ваш брат до сих пор не появился здесь? Или он узнал о ее побеге и отказался венчаться с ней?

— Дорогая Ольга! — шагнул к ней от окна Райкович. — Я неоднократно предупреждал тебя о том, что молодой Ратманов неподходящая партия для нашей Насти…

— Замолчите, Райкович, в противном случае я возьму вас за шиворот и выкину из комнаты! — Андрей побледнел, а серые его глаза потемнели и угрожающе смотрели на господина у окна. Тот недовольно скривился, но замолчал и демонстративно отвернулся от графа. — Сейчас я как раз не на стороне своего брата, Ольга Ивановна, — еще более мрачно продолжил граф. — Фаддей только что привез потрясшее нас известие. Приготовьтесь пусть не к самой худшей, но весьма неприятной новости. Дело в том, что ваша дочь бежала не одна, а с моим братом Сергеем Ратмановым и сейчас они оба направляются в Москву.

Ольга Ивановна, побледнев, некоторое время молча смотрела на графа. Что такое он говорит? Что за бред сумасшедшего? Или она сама сходит с ума? Сергей Ратманов. Сбежали. Ее Настя. Некоторое время она сидела словно в оцепенении, потом посмотрела на мужчин полными слез глазами и прошептала:

— Зачем… зачем вашему брату бежать с Настей, когда через пару часов он мог спокойно обвенчаться с ней в церкви без всяких фокусов? Все, что вы сейчас сказали, совершенно бессмысленно и крайне глупо!

— По просьбе Сережи я должен был сообщить вам, что он намерен обвенчаться с вашей дочерью в ближайшей церкви и увезти ее затем в Москву, — вступил в разговор Фаддей, — но дело в том, что мой друг преследует несколько иные цели, и мой долг честного человека не позволяет мне молчать об этом… — проговорил он еле слышно и сильно покраснел. Андрей в ярости стукнул кулаком по спинке дивана и закончил это печальное сообщение вместо стушевавшегося поэта:

— Дело в том, что этот мерзавец, которого я до сего момента считал своим братом, вовсе не намерен жениться на вашей дочери, госпожа Меркушева. Честно сказать, я только сейчас осознал, в какое отчаянное положение мы все попали.

— У меня кружится голова, я не в состоянии понять, что происходит, — Ольга Ивановна зажмурила глаза и прижала пальцы к вискам. — Поначалу я думала, что граф отказывается жениться на Насте по какой-то неизвестной нам причине, теперь вы намекаете на такие ужасные вещи, которые просто не укладываются в моей голове. Вы хотите сказать, что ваш безрассудный брат замыслил обесчестить мою девочку, учинить безобразнейший скандал, который навсегда закроет ей дорогу в общество? Но в чем причина? Чем вызвана подобная жестокость? Или все эти игры с приданым преследовали так далеко идущие цели? Но чем же мы провинились перед вами, граф, что такого дурного могла совершить моя дочь, чтобы ее, юную и беззащитную, втоптали в грязь сапоги великосветского мерзавца? — Женщина не замечала, что слезы ручьем текут по щекам, но, когда Фаддей протянул ей свой платок, она с негодованием оттолкнула его руку. — Возможно, мой покойный муж каким-то образом обидел вас или вашего брата, но при чем тут моя дочь?

— Твой муж был прекрасным и благородным человеком, и эти жалкие негодяи ногтя его не стоят. Прикажи, я позову лакеев, и они взашей вытолкают этих наглецов, — Ратибор выпятил грудь и, надувшись, как индюк, сделал шаг в сторону графа. Ратманов исподлобья сердито посмотрел на него и проговорил:

— Оставьте при себе ваши угрозы, господин Райкович! — И, достав из кармана своего сюртука платок, заботливо вложил его в руки женщины. — Успокойтесь, Ольга Ивановна, я никогда даже не подозревал, что мой брат способен на столь отвратительный поступок. И пока не вижу никаких причин, чтобы объяснить его поведение.

Ольга Ивановна отчаянно пыталась сдержать рыдания, но слезы продолжали бежать по щекам, ко всему прочему, вдруг самым неприличным образом потекло из носа.